Парфюмер звонит первым - Страница 47

– Маразм! – еле слышно буркнула Таня. Она, конечно, любила то, что называется «dolce vita», но вызывать горничную перезвоном колокольчика – это даже на ее взгляд чересчур.

– Мы хотим пройтись, – вежливо сказал Валерий Петрович.

– Пожалуйста, – радушно улыбнулась горничная. – Вы будете гулять в саду или пойдете к реке?

– А что, мы должны докладывать вам наш маршрут? – желчно поинтересовалась Татьяна. Она понимала, что вопрос звучит грубо, но не сдержалась – что за мода такая следить за каждым шагом?!

Прислуга, продолжая дружелюбно улыбаться, пожала плечами:

– Нет, Татьяна Валерьевна, вы не должны мне ничего сообщать. Просто, если вы захотите спуститься на пляж, вам лучше обувь сменить. Там ступеньки крутые, на каблуках будет неудобно. А у нас в передней очень много теннисных туфель. Совсем новых и на любой размер.

– Спасибо, что беспокоитесь, – проворчала Татьяна.

Отчим удивленно посмотрел на падчерицу и вежливо заверил горничную:

– Наверное, мы просто прогуляемся по территории.

– Тогда выходите прямо отсюда, – прислужница распахнула стеклянную дверь. – Эта дорожка ведет непосредственно в сад…

– Что ты к ней прицепилась? – поинтересовался Валерий Петрович, когда они вышли. – Шипишь, как дикая кошка!

– Да раздражает меня это барство! – фыркнула Таня. – Горничные, колокольчики, постоянный контроль… Шагу без пригляда не ступишь.

– По-моему, во всех богатых домах так, – пожал плечами Валерий Петрович. Они шли по саду – строгому, с деревьями, посаженными будто по линеечкам. Никаких простецких яблонь – сосенки, туи, тамариски… Между деревьями иногда мелькали то миниатюрный фонтанчик, то стильного литья лавочка (на сиденье для мягкости брошены подушки – интересно, прислуга, верно, обязана при первых каплях дождя бросаться в сад и подушечки убирать?).

Валерий Петрович остановился, чтобы рассмотреть огромную, белого мрамора, статую, изображавшую то ли наяду, то ли Семирамиду.

– Взять хоть эту мымру, – Татьяна раздраженно махнула на статую. – Недешевая ведь штуковина, явно. Но к чему она тут? Для чего? Что символизирует, кроме хозяйского дурновкусия?!

– По-моему, ты сама решила приехать именно сюда.

– Можно подумать, у нас был выбор! Ну и потом… Это был первый порыв… – замялась Таня. – Я просто подумала… что в этом Кострове никого не знаю… к кому ж еще обращаться? Но, – она покаянно развела руками, – не знаю почему, меня тут все бесит.

– А по-моему, здесь просто замечательно, – продолжал гнуть свою линию полковник.

И тут Таня вдруг заметила: отчим не просто любуется достопримечательностями. Он работает: обшаривает взглядом сад. И то и дело вдруг взглянет через плечо или неожиданно обернется…

– Ты что-то увиде…

– Пойдем, Танюшка, – перебил ее Валерий Петрович.

Подхватил ее под руку и повлек мимо дорожек, в глубь сада.

Они остановились на солнечной полянке – в той части барского парка, что изображала собой полудикий, запущенный лес. Высоко над головами шумели вековые сосны, но травка на лужайке под их ногами оказалась тщательно подстрижена.

– Давай письмо, – вдруг проговорил отчим.

– К-какое письмо? – опешила Таня.

– От Леонида. Оно ведь у тебя с собой.

– Ох, и правда. А у меня из головы вон.

Таня залезла в сумочку и протянула отчиму письмо в конверте. Тот осторожно взял его, развернул. Прочитал раз, другой. Затем перевернул телеграфный бланк и посмотрел на цифры на обороте. Сказал: «Ладно» – и, свернув письмо, сунул его во внутренний карман пиджака.

– И за тобой, Татьяна, еще один должок.

– Какой?

– Узнать, из открытых источников, что происходило в Кострове и области за последние несколько дней.

– В самом деле, ты меня просил. А я все забыла. Извини.

– Не извиняйся. Имеешь право. По крайней мере сегодня. Не каждый день в тебя из пистолета палят.

– А как я это смогу узнать, сидя здесь?

– Никогда не поверю, что в таком роскошном особняке нет компьютера, подключенного к Интернету.

– И правда. Что-то я торможу сегодня.

– Так что – за дело. Цели, как говаривал Никита Сергеевич Хрущев, поставлены, задачи определены. За работу, товарищи!

– Подожди, Валерочка. Я хотела тебя спросить…

– Спрашивай.

– Почему ты согласился сюда, к Глебу Захаровичу, приехать?

– Сама же говоришь, что у нас с тобой не было выбора.

– И все-таки… Ты говорил, что никому в Кострове не можешь доверять, даже своим коллегам из ФСБ… А тут какой-то совсем незнакомый тебе ГЗ, – и сразу же поправилась: – То есть Глеб Захарович?

– А ты в курсе, – ответил вопросом на вопрос отчим, – что «Юлиана» находится на сто втором месте в списке самых крупных компаний России? Это очень хорошая позиция для парфюмерной фабрики. Рыночная стоимость предприятия составляет сто пятьдесят пять миллионов долларов. А лично Глебу Захаровичу принадлежит пятьдесят один процент акций «Юлианы», что равняется примерно семидесяти восьми миллионам американских долларов. И он входит в тридцатку самых богатых людей России – легальных миллионеров. Я ответил на твой вопрос?

– Признаться, не совсем поняла ход твоих мыслей.

Ходасевич взял падчерицу под руку, и они медленно пошли поперек лужайки в сторону дома. Отчим принялся терпеливо втолковывать ей:

– Судя по тому, что твой Глеб Захарович вообще светится в рейтингах, да еще со своими белыми доходами, это человек, который хочет казаться цивилизованным бизнесменом. Имидж у него такой, понимаешь? Богач, эстет, меценат. И если к нему за помощью обращается понравившаяся ему девушка, к тому же партнер по бизнесу, да еще имеющая отношение к рекламе и пиару, он, согласно своему имиджу, просто обязан ей, то есть тебе, помогать. И мне в придачу – тоже. Что он и делает. Убедительно?